Фактор умолчания  - Александр Плетнёв

В Москве обеспокоились еще больше. Именно отсутствием нормально воздушного истребительного прикрытия. А главком ВМФ Горшков нашел очередной повод попенять военных оппонентов в извечном споре моряков и сухопутов, а также «капая на мозг» вышестоящему партийному руководству страны:

– Вот видите! Я же говорил, я же предлагал, настаивал – нам нужны нормальные авианосцы… нормальные палубные перехватчики… или на худой конец довести до ума СВВП![82]

Потом, правда, чтоб не показать слабину флота, адмирал немного «включил заднюю»:

– При той плотности огневых средств ПВО, что несет КПУГ[83], простите, правильней будет ОБК, успешность авианалета силами ударной группы «Констеллейшн» оцениваю как низкую. Впрочем, мое личное мнение – американцы не решатся атаковать… открыто и массированно. Однако это не значит, что мы не должны считаться с остальным потенциалом противника, базирующимся на Субик-Бей, Апру, Кадену.

Что еще и могли организовать в Генштабе, так это по линии министерства иностранных дел договориться с правительством Северной Кореи о предоставлении взлетно-посадочной полосы Сунан, которая станет аэродромом подскока, а также в аварийных ситуациях окажется запасной точкой приземления для советских самолетов.

Полумера… но в какой-то степени это обеспечивало более раннее прикрытие эскадры силами дальневосточной авиации в Восточно-Китайском море на подходе к Корейским проливам.

На шаткие палубы…

Глядя с верхней палубы полуюта на убегающий за корму океан…

…прямой шрам кильватера на его приштиленном теле долго не рассасывался, теряясь расстоянием, где примерно в миле виднелся точкой-силуэтом «Сенявин».

…ближе слева – справа четко держали интервал-дистанцию СКРы.

…а практически за самым срезом метались откуда-то взявшиеся наглые чайки, ловко вылавливая взбитую винтами добычу.

«Надо же, – в непонятных чувствах подметил врио командира корабля Скопин, – даже в привычке собачьей старпомовской должности, когда автоматически выискиваешь всякий непорядок на корабле, всегда почему-то сначала цепляешься за сторонние… хм, пейзажи. И вот лишь потом взгляд опускается, охватывая всю ширину кормовой части… можно сказать, многострадальной части».

Очистившись от мусорных издержек недавних погрузочных работ, оголенная палуба несла на себе неоднозначные следы боев:

…заделанные латками, замазанные суриком опалины и оспины, оставшиеся после абордажа.

…ожоги стартовиков «фортовских» зенитных ракет.

…особо «болезненные» отметины взрыва и пожара от попадания в ангар американского «гарпуна».

…и, в конце концов, сама вертолетная площадка, что несла на себе копченые разводы реактивных струй «Яка», подраненной оказией севшего на крейсер.

Все эти «боевые раны» были устранены лишь частично. В данном случае это не промашка боцмана и не халатность команды… просьба Горшкова оставить все как есть, чтобы судостроительные специалисты по приходе в Союз могли посмотреть на результаты атак и сделать свои выводы о живучести и устойчивости корабля в реальном бою.

Услышав, как завозился в рубочном проеме башни АК-130 командир артустановки, кавторанг запрокинул голову вверх:

– Ну? Что там у вас?

– Вручную резервным все нормально, – с виноватым видом отозвался офицер, ставя ногу на скоб-трап, собираясь спуститься вниз.

Давешнее нашествие инженеров с Союза не прошло бесследно! Артиллерийскую установку снимать не планировалось (еще бы – 90 тонн, включая «бороду» погреба), то есть ее и дистанционные системы управления вообще не трогали. Но где-то что-то в электронике все же мимоходом отсоединили. Или как нередко бывает при нештатных работах – по неаккуратности дернули, цмыкнули, закоротили или вообще оборвали.

Обычно АК-130 управляется с боевого поста БЧ-7 стрельбовой РЛС в автоматическом режиме. Теперь оперировать всеми премудростями наводки и стрельбы можно было только из самой башни резервной системой.

Впрочем, по боевой тревоге командир «стотридцатки» или его помощник все одно несли вахту подле орудий.

Однако налицо непорядок.

– Ничего не знаю, – объявил Скопин тем совершенно спокойным и упрямым тоном, который не допускал никаких возражений и был пострашнее любого мата, – найти, разобраться, восстановить, косоруким накрутить.

И не дожидаясь ответного «Есть!», двинул со шкафута к трапу вниз на ракетную палубу «Форта», а там и дальше по кореженным створкам ангара, по вертолетной площадке, к самой оконечности …посмотреть на кильватер – нравилось.

За широким транцем шипело, клокотало море, убегая долгой ровной полосой… лопались, играя на солнце, кавитационные пузырьки, прыгали на поднятой волне, растворялись клочки пены. Орали носящиеся в поисках поживы чайки.

СКРы на раковинах шли по-парадному близко. Даже слишком.

Капитан 2-го ранга знал, да и для всего экипажа «Петра» это не являлось секретом, что у «сторожевиков» был приказ – в случае боевого столкновения, применив все возможные средства защиты, крайней мерой принять удар на себя.

– 16 узлов, считай 30 километров в час, – Харебов кряхтел, шумно дышал, но подойти незаметно сумел из-за бурлящего кильватера, – давно заметил, что скорость на воде кажется больше, чем на суше и тем более в полете.

– И расстояние… тоже очень обманчиво, – добавил Скопин, – бывало на пляже отмахаешь кролем от берега, глянешь назад – ну точно полкэмэ… а на самом деле в лучшем случае метров триста, или того меньше.

И кинув взгляд на собеседника, заметил:

– А ты так и не отбивался, судя по всему? Рожа у тебя…

– Шарапов?

– Просто рожа. Без Шарапова. Апельсинами заедал?

– Откуда? Всё уже слопали. Просто не люблю спать днем. Читал я. В библиотеке.

– И что же, интересно? У нас и литературу знатно прошерстили, изымая антисоветщину и артефакщину, – кавторанг специально поковеркал, особенно с хохотцой подчеркнув «фак» в «артефакщине», – оставили лишь старое доброе, в смысле классику и советский период. Или ты привнесенное чудилой-замполитом упоенно изучал? Я о первоисточниках отцов основателей Маркса – Энгельса – Ульянова…

– Всё да не всё! – отбрил майор. – Знаешь, кого я там обнаружил… в библиотеке? Полкана гебиста! – был уже в середине Клэнси «Охота за “Красным Октябрем”»… как-то проморгали этот опус его подчиненные. У него, у полкана, представь, глаза на лбу: «У вас это в свободном доступе для рядового состава?»

– А ты?

– А что я? Говорю: «Автор, без сомнения, изрядный засранец. Однако такая западная пропаганда работает как раз наоборот! Книга наглядный пример для умного читателя – с кем в конце концов мы имеем дело. Со строк так и сквозит полным презрением к тупым «иванам» и какие-де они, англосаксы, правильные, крутые, умные и выше всех. Это вызывает закономерную обратную реакцию ненависти к условному противнику».